Потому что в оснащенной кучей медицинской аппаратуры палате на высокой кровати, больше похожей на какую-то космическую капсулу, лежала… лежал… лежало… Определить пол существа, оплетенного паутиной проводов, капельниц, шлангов, не было никакой возможности. Да что там пол – человек ли это вообще?! У лежащей на кровати груды слизистой, покрытой жуткими язвами плоти поверх простыни виднелись верхние конечности и что-то, отдаленно напоминавшее голову. Но ни шеи, ни волос, ни лица, ни пальцев на конечностях не было. Все сливалось в бесформенное нечто. То, что было вместо лица у Кирилла, по сравнению с этим казалось относительно нормальным. Потому что у мужчины остались глаза, рот, уши и волосы. Да и бесформенный кусок плоти на месте лица был, как бы это сказать… твердым, что ли? Во всяком случае, он не сочился гноем, кровью и отвратительной слизью, как это происходило с существом на кровати. Возле одного из приборов спиной к двери стоял худой лысый человечек в белом халате. Он следил за прыгающими на экране монитора кривулинами так увлеченно, что не заметил появления в палате посетителей. – Вениамин Израилевич! – окликнул его Корнилов. – Что? Кто? – тощенький тип вздрогнул от неожиданности и повернулся к вошедшим. В другое время и в другом месте Лана, наверное, с трудом сдержала бы улыбку – так показательно нелепо выглядел эскулап. Мелкие черные кудряшки, торчащие вокруг куполообразной лысины в разные стороны, большущий кривой нос, мясистый и почему-то красный, узкий ротик куриной попкой и нечеловечески огромные глаза за толстыми линзами очков. Очки полностью соответствовали общему облику: массивные, в допотопной роговой оправе – выдержать подобное сооружение на себе не всякий нос сможет. Но этот мог. Ему и не такое выдерживать приходилось, поскольку вскоре обнаружилась милейшая привычка Вениамина Израилевича при разговоре теребить свой многострадальный нос. – Господи, Игорь Алексеевич, что ж вы так подкрадываетесь! – он еще и шепелявил. – А это кто с вами? На наших пациенток не похожа, вон какая кожа ровненькая, гладенькая. Барышня, позвольте прикоснуться… Лана с отвращением врезала по потянувшейся к ее лицу волосатой лапке. Ее трясло все больше. Корнилов, почувствовав это, победно усмехнулся – я же говорил! Вот только пленницу трясло вовсе не от ужаса. Изнутри медленно поднималось сметающее всякие сомнения цунами. Цунами, рожденное ненавистью к ублюдкам, сотворившим такое. – Вениамин Израилевич, не отвлекайтесь! – Корнилов покрепче обнял девушку, стараясь, наверное, успокоить ее. Ну-ну. – Что с шестой? Опять не справились? Какая по счету жертва Сатаниста намечается? – Что вы такое говорите! – вот тут лапка вцепилась в нос. – Какой еще Сатанист, о чем вы? – Не волнуйтесь. Барышня, которую вы намеревались пощупать, – невеста Виктора Борисовича. При ней можно говорить все. Насколько я понял, будущая мадам Скипина станет надежной помощницей своего мужа. Да, Лана? – рука прижалась еще сильнее. Девушка молчала. – Ах, вот оно как! – просиял эскулап. – Тогда позвольте представиться: Вениамин Израилевич Каплан, доктор медицинских наук. – Ладно, Веня, – прервал расшаркивания врача Корнилов, – давай по существу. Девушке полезно послушать. – Хорошо, – вздохнул Каплан. – Хотя ничего хорошего. Остановить процесс разложения так и не удалось. Как только степень поражения достигает семидесяти процентов, ситуация становится необратимой. – А почему вы допустили эти чертовы семьдесят процентов? – прошипел директор. – Ведь Ильина поступила в стационар с сорокапроцентным поражением! Чем вы тут занимаетесь вообще?! Возились с ней почти два месяца, а в результате – опять подчищать за вами? – Минуточку! – эскулап дрожащими руками сдернул с малинового уже носа очки и, подслеповато щурясь, принялся протирать стекла полой халата. – Сначала у Ильиной наблюдалась стойкая ремиссия. Если помните, она почти месяц жила в коттедже. Кожа постепенно выравнивалась, язвы и бугры исчезли. Но потом она начала капризничать, требуя ускорения процесса. У нее, видите ли, съемки горят! И я решил опробовать на ней новую разработку Эдика и Сергея. С вашего, между прочим, согласия! – Да, – Корнилов досадливо потер переносицу, – помню.
– Ну вот, а после и начался весь этот кошмар! Кожа просто плавилась, расползаясь на глазах. Пришлось срочно перевести Ильину сюда, в шестую палату. – В карантинный блок помещают особо тяжелых пациенток, чтобы не травмировать остальных, – пояснил экскурсовод. – Иногда удается помочь. – Но не в этом случае, – развел руками Каплан, снова нацепив очки. – Поначалу мне удавалось сдерживать процесс, он был контролируемым. Я даже надеялся, что удастся пациентку вытащить. Но два дня назад состояние ее резко ухудшилось, и буквально за три часа она превратилась в то, что вы видите. – Как и в предыдущих случаях, – досадливо поморщился Корнилов. – К сожалению. Эти дни пришлось держать шестую (только сейчас до Ланы дошло, что несчастную женщину называют по номеру палаты, в которой она лежит), на наркотиках, иначе она не выдержала бы болевого шока. А все ваши чистоплюи, Эдик и Сергей! Если бы вы ставили перед своими гениями конкретные задачи, подобного не происходило бы! – Если бы я рассказал Эдуарду и Сергею, ЧТО мы сделали с их первоначальными разработками, эти засранцы вообще отказались бы работать! – Я же говорю – чистоплюи! Они продолжали пререкаться, но Лана больше ничего не слышала. Не хотела слышать. Она смотрела на кошмарное нечто, совсем недавно бывшее красивой, веселой и успешной женщиной, известной сериальной актрисой Ксенией Ильиной. Одной из тех «сбежавших с любовником», о ком Лана читала недавно в глянцевом журнале. Сама девушка сериалами не увлекалась, если и смотрела, то что-то типа «Секретных материалов» и «Клиники». Зато мама Лена, да и Иришка тоже, российское «мыло» смотрели. И благодаря им девушка знала, кто такая Ксения Ильина. А во время недавнего визита Яромира даже пару раз пересекалась с актрисой на тусовках. Подружиться не подружилась, но пообщались вполне симпатично. Лане понравилась улыбчивая сероглазая шатенка с аккуратной шапочкой слегка вьющихся волос. Не было больше ни вьющихся волос, ни смешливых губ, ни ясных серых глаз. Не было. Было только разлагавшееся заживо тело. А две с виду похожих на людей особи, стоя у кровати замученной ими женщины, продолжали решать организационные вопросы. – Сколько она протянет? – Сутки, максимум двое. – Без вариантов? – Без. – Тогда не имеет смысла тянуть. Зачем вхолостую гонять оборудование? – Корнилов, отцепившись от спутницы, достал из кармана мобильный телефон и набрал номер: – Алло, Амир? Готовь операционную и утилизатор. Да, опять. Не ной, это случается не так часто, а деньги ты получаешь приличные. Это твои трудности. Чтобы через час был здесь. – Снова запикали кнопки мобильника. – Тарантино, найди подходящее место для новой жертвы Сатаниста. Сегодня ночью. Да. Все, на связи. А вы молодчина, – повернулся он к девушке. – Ни слез, ни истерики, ни обморока. Правда, бледная до синевы, но это ерунда. Пожалуй, вы действительно сможете стать достойной помощницей своего мужа. Лана судорожно сжимала кулаки, стараясь, чтобы ногти впились в ладони, желательно до крови. Ей нужна была отвлекающая физическая боль, чтобы заглушить боль душевную, сдержать рвущиеся наружу ярость и жгучую ненависть. Да, проще было бы вонзить эти ногти не в собственное тело, а в физиономии этих тварей, выкрикивая все, что накопилось. Но, во-первых, пользы от этой выходки ноль целых, ноль десятых, ее просто запрут где-нибудь, и все. А Лана не хотела разочаровывать Скипина и его подручных. Пусть по-прежнему видят в ней возможную союзницу и продолжают откровенничать. А во-вторых, устраивать безобразную сцену рядом с умирающей означало уподобиться этим сволочам. С кровати вдруг послышался странный звук, что-то среднее между хрипом, стоном и вздохом. На верхней части груды плоти вдруг распахнулись неожиданно ясные серые глаза. Сердце трепыхнулось пару раз и замерло. Сил оторваться от переполненных страшной мукой озер не было никаких. Ильина узнала Лану, в озерах на мгновение заплескалась безумная надежда. Но только на мгновение. Страшный, клокочущий хрип, тело содрогнулось… и боль ушла навсегда.

Глава 27

– Отлично! – Корнилов довольно потер руки. – Сама убралась, не пришлось брать грех на душу. Потрясающе, как лихо этот тип манипулирует понятиями, о которых понятия не имеет! Грех? Душа? Да что аборигены преисподней могут знать об этом?!!
– Ладно, Вениамин Израилевич, вы тут управляйтесь сами, готовьте шестую к утилизации, а мы пойдем. Да, а как там третья? – Между прочим, – оживился эскулап, деловито отсоединяя провода и шланги от того, что лежало на кровати, – там – несомненная удача! Вы помните, какая она к нам поступила? – Да-да, у нее еще реакция организма оказалась весьма специфической – дамочка всего лишь попользовалась с недельку даже не кремом – другим шампунем, и меньше чем за сутки превратилась в такую жуткую образину, что пришлось сразу поместить ее сюда. Игорь Алексеевич вроде бы беседовал с Капланом, но Лана прекрасно понимала, что столь подробные воспоминания предназначены для ее ушей. Причем согласия ушей на прием этой информации, разумеется, никто не спрашивал. – Ну так вот! – Вениамин Израилевич горделиво напыжился, пытаясь, судя по засунутой между пуговицами халата ладони, изобразить Наполеона. – Всего каких-то пять дней – и третью можно смело переводить в коттедж, на амбулаторное, так сказать, долечивание. Лана с трудом удерживала обезумевшую надежду, которая с упорством маньяка прорывалась сквозь выстроенную силой воли изгородь хладнокровия и сдержанности. Господи, пожалуйста, пусть эта третья окажется Иришкой! Ну пожалуйста! Ведь все совпадает – подруга исчезла пять дней назад и тоже пользовалась всего лишь шампунем другой марки! А тот сломанный мизинец – просто совпадение. Душа, сговорившись с надеждой, пыталась увести тело туда, к неведомой третьей. Стоит только попросить экскурсовода, и он не откажется показать очередной экспонат своей кунсткамеры. Вот только как поведет себя Иришка, увидев подругу? Вряд ли сообразит не показывать, что они знакомы. А вручать в потные лапы Скипина возможность манипулировать ею было бы глупо. – Хотите посмотреть, в качестве альтернативы, так сказать, на удачу нашего доктора? – Корнилов словно прочел мысли спутницы. – Прямо сейчас вряд ли получится, – Каплан прекратил изображать из себя статую Наполеона и снова захлопотал вокруг обезображенного тела. – Третья сейчас на лазеротерапии, освободится через полчаса. – Нет, это долго! – экскурсовод снова вцепился в предплечье пленницы. – К тому же самое полезное для нее Лана уже увидела, это мы удачно зашли. – Вот же скотина! – А с третьей, если захочет, сама познакомится. Мы, скорее всего, их в один коттедж поселим. – В «Жасмин»? – Да, только он свободен. Третью точно туда, а насчет своей невесты решит Виктор Борисович лично, – усмехнулся Корнилов. – Идемте, Лана. Трудно устоять перед столь настойчивым приглашением, особенно когда предплечье словно в стальные тиски попало. Правда, сопротивляться Лана и не собиралась, слишком уж трудно было дышать в этом переполненном болью и страхом помещении. – Ну что ж, – закрыв дверь под номером шесть, директор преисподней направился к выходу из карантинного блока, – думаю, на этом основную часть нашей экскурсии можно считать законченной. Приятного, конечно, в происшедшем мало, но зато меньше чем за полчаса вы смогли увидеть и узнать почти все. И мой рассказ в страшненьких иллюстрациях больше не нуждается. Поэтому я сейчас введу вас в курс дела, которым вам предстоит заниматься. А потом вы позвоните отцу. – Почему вы со Скипиным так уверены в моем согласии? – еле слышно проговорила девушка. – Потому что вы умная, избавленная от излишка эмоций, хладнокровная, а главное – деловая женщина, умеющая трезво, без истерик, взвешивать все «за» и «против». Или я ошибаюсь? – Допустим, нет, – хрустнула сухой веточкой голоса Лана. – Потому что я никогда не ошибаюсь в людях. И завидую Виктору Борисовичу все больше. – Они уже миновали вход в бункер, и сейчас Корнилов вел свою спутницу в противоположное карантинному блоку крыло здания. – Давайте-ка мы с вами выпьем кофейку с коньячком, я вкратце ознакомлю вас с бизнесом, а потом мы прогуляемся по территории. Если, конечно, Виктор Борисович нас раньше не позовет. Я бы на его месте надолго от себя такую красавицу не отпускал, – к концу фразы голос Игоря Алексеевича снизился до бархатистого воркования. – Вы что же это, – ехидно улыбнулась Лана, – пытаетесь подложить свинью шефу, отбивая у него невесту? – А это возможно? – поиграл бровями Корнилов.
– Понимаете, какая штука, – больше всего хотелось врезать очередному возбудившемуся самцу по похотливой роже, но – нельзя. Все потом. – Ни вы, ни ваш дорогой шефуля не вызываете у меня положительных эмоций. Ну вот никаких. Отрицательные – сколько угодно. – И какие же, позвольте полюбопытствовать? – Рвотный рефлекс устроит? – Для начала неплохо! – рассмеялся Корнилов, подводя пленницу к монументальной дубовой двери, надменно сообщающей всем плебсам, что она имеет честь служить самому ДИРЕКТОРУ! – Вот мы и на месте. Он отпустил руку девушки и полез в карман. Давно пора, между прочим. Неужели они искренне опасаются, что пленница попытается сбежать и будет дурноватой молью носиться по переполненной охранниками территории? Это вроде никак не вяжется с образом хладнокровной и лишенной избытка эмоций, верно? Выбраться отсюда без ощутимого ущерба для здоровья и внешности – вот наша задача. Как говаривал юный Володя Ульянов: «Победим, но пойдем другим путем». Как-то так. Эта дверь тоже открывалась с помощью магнитной карточки. Видимо, устроители этой преисподней являлись фанатами всех «Невыполнимых миссий». Представив вместо Тома Круза тушу Виктора Борисовича Скипина, болтающегося над полом на корабельных цепях, Лана не удержалась и хихикнула. Наверное, больше подходит слово «прыснула», но уж больно ассоциации оно, слово, противные вызывает – раздавленный клоп, к примеру. – И что именно вызвало веселье прелестной мадемуазель? – поинтересовался Корнилов, пропуская спутницу вперед. – Неужели увиденное в карантине? Отвечать девушка не сочла нужным. – Ну-ну, повеселитесь, но недолго. Нас в любой момент может вызвать Виктор Борисович. Прошу вас, – директор указал на довольно низкий разляпистый кожаный диван, и Лана снова порадовалась выбору наряда – в брюках можно садиться куда угодно и как угодно. А вот в юбке, да еще и укороченной, на этом провокационном посадочном месте было бы не очень уютно. Пленнице вспомнился разговор насчет доступности здешних женщин, и сидеть на кожаном траходроме расхотелось совсем. Поэтому Лана проигнорировала приглашение хозяина кабинета и села на один из стульев, стоявших вокруг Т-образного стола, намеренно дистанцируясь от Корнилова. Теперь в любом случае между ним и пленницей возвышалась офисная преграда. – Господи, Ланочка! – укоризненно покачал головой Игорь Алексеевич. – Неужели вы всерьез полагаете, что я либо господин Скипин способны насильно добиваться женской благосклонности? – Боже мой, какой слог! – фыркнула Лана. – Просто литературный салон девятнадцатого века. – А почему нет? – пожал плечами Корнилов, занявшись кофеваркой. – Или вы думаете, что мы тут лаптем щи хлебаем? – Ага, – кивнула девушка. – А еще – лыком шиты. – О’кей, поупражняйтесь в остроумии, пока я занимаюсь приготовлением кофе. Лана с гораздо большим удовольствием поупражнялась бы в метании дротиков, выбрав в качестве мишени тощий филей директора данного медицинского центра, но увы – в наличии имелась только мишень. Долго переживать по поводу отсутствия метательных снарядов не пришлось, кофе был готов очень быстро. Корнилов поставил перед девушкой чашку с ароматным напитком: – Коньяк? Ликер? – Нет, спасибо. Но пить не стала, молча наблюдая за тем, как хозяин кабинета добавляет в свой кофе коньяк и чайную ложку ликера. И, едва тот закончил приготовления, перегнулась через стол и ловко цапнула его чашку, подвинув к нему свою: – А это вам. Корнилов усмехнулся: – Вы что, боитесь… – Боюсь, – невозмутимо кивнула пленница. – Вот так прощелкаешь клювом, а потом превратишься черт знает во что. – Не бойтесь, вы, мадемуазель, скорее всего уже, как вы выразились, прощелкали клювом, – Корнилов холодно усмехнулся, наблюдая за реакцией пленницы. – Виктор Борисович у нас человек предусмотрительный, дело на самотек пускать не привык. Тем более находясь во временном цейтноте. – Что вы имеете в виду? – включилась в игру Лана. – Вы сколько времени находитесь в гостях у Скипина? – Со вчерашнего дня. – Вечером принимали душ или ванну? – Допустим. – И пользовались стоявшими в ванной комнате моющими средствами?
– Чем же еще? – надменно фыркнула девушка. – Добро пожаловать в наши ряды! – ухмыльнулся Корнилов. – Теперь вы никуда от нас не денетесь. – Это еще почему? – продолжала разыгрывать неведение Лана. – Потому что в противном, в самом противном случае вы станете похожей на безвременно покинувшую нас Ксению Ильину. Он еще и ерничает, скотина! Лана промолчала, с трудом удерживая себя в рамках приличий. Вернее, соответствия выбранной линии поведения. Не забывай, ты – холодная и расчетливая бизнес-стерва. Кофе оказался вкусным. В отличие от рассказа милейшего Игоря Алексеевича. И хотя Лана уже знала большую часть тошнотворного повествования господина Корнилова, ощущение, что на нее надвигается пузырящийся гнилью мрак, становилось все сильнее. Потому что не могут, не должны люди творить такое!

Глава 28

– Смею предположить, – хозяин кабинета, поудобнее устроившись в эргономичном директорском кресле, с удовольствием отпил кофе, – что Виктор Борисович в общих чертах обрисовал вам историю создания косметического суперпродукта – линии под названием «Свежая орхидея»… – Если можно, поменьше пафоса, – поморщилась Лана. – Вы не на вручении премии «Оскар». А что касается истории создания вашей пакости – да, имела сомнительное удовольствие ознакомиться. Если я правильно понимаю, упомянутые Капланом Эдик и Сережа и есть те самые провинциальные гении, по наивности своей явившиеся за спонсорской помощью в криминальную прачечную? – Чувствуется деловая хватка, – одобрительно кивнул Корнилов. – Суть улавливаете мгновенно. Да, Эдуард и Сергей именно те, о ком вы говорите. Мы построили для ребят прекрасно оснащенную исследовательскую лабораторию в ближнем Подмосковье, там же купили квартиры для их семей, устроили жен на работу, для детей нашли хорошую школу, про зарплату я вообще молчу, мужики о таком и мечтать не смели. В общем, создали для наших гениев максимально комфортные условия. – Тепличные. Дождик на них хоть иногда капает? – выковыривать сарказм из дальнего угла шкафа, куда паршивец забился с перепугу, было довольно сложно, но Лана справилась. – Зачем отвлекать гениев? Одним из ценнейших качеств Эдуарда и Сергея является полное отсутствие тщеславия. Для них главное – их исследования, сам процесс, так сказать, а остальное их не касается. В том числе и организация бизнеса. Мы показываем фотографии наших клиенток «до» и «после», гении счастливы и с еще большим энтузиазмом совершенствуют свои изобретения, понятия не имея о том, чем занимаются остальные сотрудники лаборатории, работающие на другом этаже. К сожалению, те самые остальные, без сомнения, способные ребята, – Корнилов отставил пустую чашку в сторону и, вытащив сигарету из лежащей на столе пачки, покатал ее по столу, словно разминал табак внутри, – но и только. Не гении, увы. Поэтому в хорошо отлаженном поначалу процессе начались сбои, причем серьезнейшие. Для устранения последствий пришлось нанять одного режиссера-неудачника. – Который скромно назвался именем одного из самых кассовых голливудских режиссеров. – Нет, это его Скипин так обозвал. Очень уж кровавый вариант уничтожения последствий придумал наш режиссер, в точности как душка Квентин, льющий на экране фонтаны красной краски. Зато, надо отдать ему должное, никто и никогда не сможет связать жертвы Сатаниста с нами. Нет кожи – нет следов нашей ошибки. Да и опознать трупы практически невозможно. Вряд ли на опознание будут приглашать родственников сбежавших с любовниками дамочек. – А вы не боитесь, что столь массовое помешательство на почве безумной любви может привлечь внимание компетентных органов? Внимание журналистов вы уже привлекли. – Вы ту статейку в журнальчике для блондинок имеете в виду? – насмешливо усмехнулся Игорь Алексеевич. – Или истерические опусы желтого Макса? – И то и другое. Я, во всяком случае, сумела их связать. – Потому что вы владели еще какой-то информацией, не отрицайте. Виктор Борисович, когда велел Михаилу разработать ваше, так сказать, изъятие, что-то такое упомянул. Для всех остальных эти события не свяжутся никогда. А круг наших добровольных сотрудниц становится все шире и шире. Вот теперь мадам Озеровская к нам присоединилась. Ее главное задание – сделать нашими клиентами одну звездную парочку, певца Алексея Майорова и его жену Анну Лощинину. А заодно – максимальное количество своих знакомых с толстыми кошельками.
– Зачем вам Майоров с женой? – поинтересовалась Лана, стараясь не думать об опасности, грозящей маме Лене. Волноваться не стоит, вряд ли она будет интересоваться кремами, когда пропала дочь. – Это непременное условие нашего будущего сотрудника, альтернативного Эдику и Сереже гения Михаила Карманова. Миша из-за этой парочки мотает сейчас немаленький срок. А мы стараемся вытащить его с зоны. Между прочим, довольно проблематично, потому что дело Карманова держит под постоянным контролем один генерал из ФСБ, очень уж Миша ему подгадил в свое время. Но мы нашли кое-какие лазейки, Карманов нам во как нужен! – провел ладонью по горлу директор преисподней. – Он гениальный фармацевт, но, что самое главное, без обременительных комплексов, в отличие от Эдика и Сережи. И сможет устранить все возникшие осложнения. – Вы уверены? – Абсолютно. Я лично встречался с Михаилом, показывал ему кое-какие материалы. Вы бы видели, как загорелись глаза у мужика! С его-то мозгами – и гнить на зоне! Расточительство. В общем, как только появится Карманов, канет в Лету Сатанист. Мы сможем излечивать все возможные осложнения. За невозмо-о-ожно большие деньги! Боже мой, сколько восторга! Одни лишь мысли о радужных перспективах вводят этого типа в предоргазменное состояние. Лана вцепилась в крышку стола так, что побелели костяшки пальцев, но все-таки сумела сохранить невозмутимое выражение лица, не уронив его на пол. – Так вот, – отпузырился, наконец, Корнилов, – специально мы никого не уродуем, это не в наших интересах. Наша основная задача – реально молодить или оздоровить клиента. Консультанты постоянно предупреждают своих подопечных о необходимости пользоваться ТОЛЬКО продукцией нашей фирмы, в договоре есть отдельный пункт, оговаривающий данное условие. Но всегда находятся дамочки, по той или иной причине нарушающие его. И когда с их кожей начинает твориться что-то жуткое, они бросаются к нам за помощью. Если степень поражения не очень высока, мы сразу, без предварительной подготовки типа создания легенды с любовником, помещаем их сюда. Они живут либо в коттеджах, либо в очень комфортных одноместных палатах на втором этаже, в зависимости от состояния здоровья. Методика лечения таких случаев разработана нашим уважаемым Вениамином Израилевичем Капланом до мелочей, и дамочки снова становятся ухоженными красотками. Но в некоторых случаях процесс становится неуправляемым, а результат вы видели. Зато выздоровевшие дамочки ни за что не будут нарушать правила и становятся пожизненными потребителями «Свежей орхидеи». – Ну и замечательно, – пожала плечами Лана. – Они за это и так платят сумасшедшие деньги, зачем им становиться вашими добровольными помощницами? В чем фишка? – Любая женщина, пережившая кошмар уродства, ни за что не захочет повторения этого. А фишка в том, что после излечения кожа клиенток уже не может обходиться без наших средств. И если раньше они, в случае нехватки средств, могли просто перестать пользоваться «Свежей орхидеей» и, выждав около полугода, вернуться к любым другим брендам, то теперь для того, чтобы сохранять человеческий облик, дамочкам необходимо постоянное употребление нашей прелести. На физиономии Корнилова куриной слепотой расцвела самодовольная улыбка. – С ними понятно, – Лана с трудом загнала обратно толпу ознобных мурашек. – Но я-то тут при чем? – Дело в том, дорогуша, – ухмылка стала еще гаже, – что привыкание кожи к нашим средствам происходит мгновенно, с первого раза. Это как наркотик: раз попробовал – и готов. Воспользовавшись вчера шампунем, мылом, гелем или что там еще подсунул вам любезный хозяин, вы стали нашей клиенткой. А что с вами может случиться при неправильном поведении, вы имели возможность наблюдать в карантинном блоке. – Не думаю, что одноразовое употребление вашей мерзости приведет к такому же результату, – девушка старалась говорить спокойно, но, если честно, получалось плоховато. – Спасибо, что предупредили, я лучше буду вонять, как скунс, но мыться здесь больше не буду. А кремами я и так не злоупотребляю. Что же касается синяков и ссадин, то они пройдут сами. – Не разочаровывайте меня, Ланочка! – продолжал кривляться Корнилов. – Вы же прекрасно понимаете, что в случае необходимости вас будут водить к косметологу насильно. Неделя, максимум две и – вуаля! Вы вполне сможете сравниться с бедняжкой Ильиной. И еще с пятью или шестью – так сразу и не вспомню – ее предшественницами, жертвами гнусного маньяка по прозвищу Сатанист. Только вначале попадете на стол к патологоанатому по имени Амир, он аккуратно снимет с вас то, что останется от кожи, и уничтожит это в утилизаторе. Так что не ерепеньтесь, деточка, и послушно раздвигайте ножки перед господином Скипиным, буде он пожелает.
– По-моему, – глаза девушки сузились, крылья изящного носа побелели от гнева, – вы забываетесь, любезный! Что бы я ни решила, это касается меня и Виктора Борисовича. Но вероятность того, что я когда-нибудь все же стану мадам Скипиной, выросла уже до одной десятой процента. Поэтому ведите себя, как подобает нанятому персоналу в присутствии возможной хозяйки! Лана поднялась и, не оглядываясь, понесла себя, словно хрустальную вазу, к двери. – Постойте! – заторопился Корнилов, догоняя девушку. Он примирительно улыбался, но в глазах мелькал раздвоенный змеиный язык. – Прошу прощения, был не прав! Я исправлюсь, обещаю! Вы же деловая женщина, а не гламурная истеричка, и прекрасно понимаете, что не воспользоваться тем, что само идет в руки, мы не могли. При другом раскладе все эти дамочки в нашу сторону даже не посмотрели бы, зато теперь они сами стараются сблизиться с руковод-ством фирмы. – Зачем? – Надеются получать «Свежую орхидею» бесплатно или хотя бы с внушительной скидкой. Все просто. Поэтому я и слегка забылся, разговаривая с вами. – Отвратительно, – брезгливо поморщилась девушка. – И что, все ваши клиентки так? – Почти. – Даже те, у кого счет в банке позволяет не думать о стоимости? – Даже те, – усмехнулся Корнилов. – Опасаются, вдруг продукции на всех не хватит. – Глупости какие! Ответить директор не успел, на столе завозился и заголосил мобильник. – Да, Виктор Борисович, слушаю. Показал. Думаю, да. Так совпало, что во время нашего посещения умерла шестая. Нет, на удивление спокойно, я поражен. Хорошо, идем, – Корнилов убрал телефон и повернулся к Лане: – Ну что же, нас зовут. Он услужливо распахнул перед девушкой дверь: – Прошу! – Куда идти? – Кабинет Скипина напротив моего. Он здесь не так уж часто бывает, поэтому обустраиваться по максимуму не счел нужным. Уточнять, что в представлении этих типов означает «по максимуму», Лана не стала. Тем более что дорога к норе «жениха» заняла ровно три с половиной секунды. Дверь, ведущую к престолу Самодержца (а кто ж еще ему держать-то будет?) никакими опознавательными знаками отмечена не была. Просто массивная такая, солидная деревяшка. В которую и поскребся Корнилов. – Не заперто, – проквакали изнутри.

Глава 29

Обстановка этой норы мало отличалась от директорской. Разве что размерами мебели – здесь она явно была сделана по индивидуальному заказу, в стандарт туша Виктора Борисовича Скипина не помещалась. Чувствовалось, что Император посещает вассалов этой провинции изредка. Необжитой какой-то тронный зал, нет в нем изюминки. А есть большая подгнившая тыква, изобразившая при виде девушки очаровательную (по версии тыквы) улыбку: – Ланочка, наконец-то! Ну как, моя девочка? Я уже могу называть тебя своей, не рискуя нарваться на грубость? – Нет, – девушка решила быть краткой, боясь сорваться. – Отчего же? – искренне удивился толстяк. – Ты увидела все, что нужно в нашей с тобой ситуации. И знаешь все, что нужно. Так что не будем терять времени, на, возьми, – он протянул пленнице трубку мобильного телефона, – позвони отцу. Успокой моего будущего тестя. Подсознание победно взревело и рванулось к вожделенному средству связи. Раз, другой, третий… Тело не слушалось, ледяной скульптурой застыв на месте. Ты что, с ума сошла?! Быстро хватай трубу и звони отцу! Достаточно просто прокричать имя Скипина! Кранты, пузану не отвертеться. Да, понятно, телефон тут же отберут, но ведь в любом случае высветится номер дражайшего Виктора Борисовича, верно? Не совсем. Не настолько поганец наивен, чтобы дать пленнице в руки свой личный телефон. Ты посмотри – дешевый убогий аппаратик, который мог купить себе подпольный миллионер Корейко, но никак не Витя Скипин. Это явно проверка на вшивость. В смысле – на лояльность. И если сейчас вцепиться в трубу и попытаться позвать на помощь, больше мирных переговоров не будет. Женишок перейдет к крайним мерам, пичкая «любимую» своей гнилой орхидеей. А потом… Потом останется всего два пути, оба одинаково мерзких: сохранить внешность, став женой и сообщницей тошнотворного создания, либо устроить локальную войнушку, выкинув из реальности банду нелюдей, и остаться на всю жизнь безобразным монстром.
Лане казалось, что она идет по тонкому и хрупкому льду, одно неосторожное движение и – здравствуй, бездна! – Ну, что же ты медлишь? – Скипин положил телефон на стол и щелчком направил его в сторону пленницы. – Звони, и поедем домой, пора обедать. Лана не двинулась с места, разглядывая прозрачно-голубое небо за окном. Пусть бы там появился вертолет с парнями Матвея Кравцова на борту! Нет? Ну и ладно, сами как-нибудь. – Значит, продолжаем упрямиться, – прокряхтел толстяк, поднимаясь из-за стола. – Напрасно. Я все понимаю, ни один уважающий себя бизнесмен не сдает позиции сразу. Но смею напомнить, времени на капризы нет. Совсем. Поэтому давай считать, – туша придвинулась вплотную, на плечи снова легли потные горячие эполеты, – что характер ты показала, я это оценил, выводы сделал, уважение проявил, приставать с глупостями до твоего выздоровления не буду. Хотя последнее выполнить будет невыносимо трудно, – хотелось бы назвать появившуюся ухмылочку сальной, но на лоснящейся от сала физиономии Скипина все улыбки были такими. – Но я обещаю… Узнать, что же обещал сей несомненный джентльмен, не удалось, заверещавший мобильник бесцеремонно прервал Виктора Борисовича, ничуть не заботясь о правилах хорошего тона. Разумеется, голосил совсем не тот аппарат, который предлагался пленнице. Звук шел из необъятных, как шаровары запорожского казака, портков Скипина. Неужели штука толстяка снабжена звоночком, чтобы носитель находил ее по звуку? Нет, все-таки мобильник. Навороченный такой смартфон. Виктор Борисович глянул на дисплей, удивленно приподнял бровь и, пробормотав «странно», нажал кнопку: – Слушаю. Мужской голос что-то возбужденно прокричал, и Лана впервые в жизни могла наблюдать, как выцветает, становясь гипсовой маской, лицо человека. – Что?! – прохрипел Скипин. – Ты уверен?! Откуда? Понял, спасибо. Он нажал кнопку отбоя и тут же набрал другой номер: – Михаил? Возьми пару ребят и пулей в мой дом! Да, в этот! Наведите там порядок везде, пусть выглядит так, словно там никто не жил несколько дней. Не должно остаться ни одной тряпки нашей гостьи, ни малейшего следа ее пребывания. Предупредите Петра о скором визите нежелательных гостей, пусть не вы…ся и выполняет любые требования. И, самое главное, притащи сюда эту крысу, Кирилла. Все, действуй. И срочно, слышишь?! Кстати, куда ты «Лексус» поставил? В гараж своего дядьки? Ладно, сойдет. Нажав кнопку отбоя, Виктор Борисович пару мгновений не двигался с места, с силой сжимая и разжимая пальцы. Телефон лишь жалобно поскрипывал. – Что-то случилось? – рискнул поинтересоваться Корнилов. И словно проколол своим вопросом переполненный пузырь гнилой желчи. – …!..!.. мать!.. его…!.. на…! – Похоже, глава концерна «Скиф» стажировался у портовых грузчиков. Либо являлся способным самоучкой. Во всяком случае, свидетелем подобного матоизвержения Лана никогда раньше не была. Она медленно, стараясь двигаться незаметно, передислоцировалась за спину Корнилова. Пусть господин директор собирает на себя слюни своего руководства, ему за это деньги платят. Да и в целом опасно находиться рядом с взбесившимся гиппопотамом. Вон как ногами топает, аж стулья подпрыгивают. Зато цвет на мордень вернулся, из белой она превратилась в свекольную. Виктор Борисович щедро делился своими эмоциями еще около пяти минут, затем припадок постепенно пошел на убыль, пока совсем не убыл. Скипин обессиленно рухнул на диван и просипел: – Игорь, минералки плесни, возьми в холодильнике. Корнилов молча выполнил просьбу и подал шефу стакан с ледяной пузырящейся влагой. А Лана осталась стоять у двери, прикидываясь вешалкой для шляп. Правда, у вешалки не бывает непослушной, стремящейся расплыться в счастливой улыбке физиономии. А сиять от радости нельзя, никак нельзя, чтобы не провоцировать поганца, с хлюпом вливавшего в себя воду. – Да-а-а, лапа, – криво улыбнулся он Лане, вернув стакан Корнилову, – умеешь ты сводить мужиков с ума! Да так, что они готовы рисковать жизнью ради тебя. Неужели ты успела потрахаться с этим уродом, извращеночка моя? – Не понимаю, о чем вы, – процедила девушка. – И потрудитесь… – Да ладно, – лениво отмахнулся жирдяй, – это я так, к слову. С этим чучелом даже целоваться невозможно.
Хотелось вякнуть – «а вы откуда знаете?» – но Лана мысленно зашила себе рот. – Борисыч, – снова не выдержал Корнилов, – да объясните же, наконец, в чем дело? – А дело в том, дорогой мой Игорек, что моя задница чуть было не поджарилась на открытом огне. Звонил мой человечек из окружения Мирослава Красича, предупредил – около двадцати минут назад на мобильный господина Красича поступил анонимный звонок, в котором сообщалось, что за похищением его дочери стоит Виктор Борисович Скипин лично, и искать девушку следует в загородном доме упомянутого Виктора Борисовича. Больше ничего аноним не сказал. Но, как вы понимаете, этого было достаточно. И сейчас к моему дому на максимально возможной скорости мчится кавалькада из четырех джипов, битком набитых мальцами Матвея Кравцова. Папаша тоже в стороне не остался. Но ничего, пока они доберутся, Миша успеет все подчистить и вывезти одну уродливую крысу. – Вы Кирилла имеете в виду? – в голосе Корнилова сквозило сомнение. – Это вряд ли. Ему же без вас не жить. – А больше некому. Петюне это на… не надо. Кто-то из ребят Михаила? Но ради чего? – Ради денег, конечно. Вы представляете, сколько отвалит Мирослав Красич за спасение своей дочери? К тому же звонивший сообщил только о вашем доме, тогда как Кирилл прекрасно знает, где сейчас находится очаровательная мадемуазель Красич. – Ну, не знаю, – проворчал Скипин, – разберемся. В любом случае Кирилла надо убрать из дома, чтобы его внешность не вызывала лишних вопросов. А кстати, тебе-то что за дело до Кирюши? – Да… я на вашего Кирюшу, я крысу хочу найти, – Корнилов нервно заметался по кабинету. – Если завелась гнида, добра не жди. Сейчас не получится – потом застучит. Так и в места не столь отдаленные загреметь можно! – Не очкуй заранее, – поморщился толстяк. – Разберемся. Сначала Кирюшу слегка попрессуем, а потом Михаил своих прошерстит. Так, дай прикину, что сейчас делать. Для начала – позвоню Пете. Пропотелый затисканный смартфон снова пошел в дело. Вернее, поплелся. А откуда энтузиазм после противных липких объятий? – Алло, Петр? К тебе едет Миша, он все объяснит. Кирилл где? Нет, в дом не ходи, пусть все будет как обычно. Запомни – я последний раз приезжал на прошлой неделе. А когда явятся непрошеные гости, при них позвонишь мне на мобильный и позовешь. Понял?…, не задавай кретинских вопросов! Что? Миша подъехал? Быстро он, молодец. Ладно, управляйтесь там. И спокойнее, спокойнее, все под контролем. Ты – всего лишь охранник, ничего не видел, ничего не знаешь. Все, на связи. Скипин отбросил измученный аппаратик в угол дивана и обратил, наконец, венценосное внимание на вешалку для шляп. Или виновницу проблем, кому как больше нравится. – Так, лапа, придется тебе поскучать, пока я разберусь с неприятностями. Как ты понимаешь, звонок папочке отменяется, упоминать обо мне сейчас не стоит. Но ничего, вместе придумаем что-нибудь, ты же у меня умничка, верно? Умничка тренировала челюстные мышцы, стиснув зубы до испуганного визга. Зубов. Молчи, дура, молчи! Молчание в твоей ситуации не просто золото – жизнь. И не только твоя… – Ну вот и ладненько! – толстяк кивнул Корнилову: – Игорь, отведи ее в «Жасмин». – Вы уверены? Учитывая все обстоятельства, может, стоит поместить вашу даму в карантинный блок? – Обстоятельства – мои проблемы. Я все улажу. А запирать Ланочку в карантинном блоке рядом с этими чучелами не надо, девонька все поняла и глупить не станет. Уродовать такое прелестное личико было бы настоящим преступлением. Да, кисуня, – взгляд вязко перетек на пленницу, – в коттедже найдешь полный ассортимент нашей продукции, выбери себе по вкусу. Без этого тебе теперь нельзя. Я вечерком загляну, отдыхай пока. Игорь, обед пусть принесут в коттедж. – Дверь запирать? – уточнил Корнилов. – Какую, эту? – Коттеджа. – Зачем? Пусть гуляет, знакомится с соседками. Тебе, лапуля, будет полезно пообщаться с нашими дамами. Все, идите.

Глава 30

Китайский иероглиф, означающий слово «кризис», имеет еще одно толкование – «перемены». И если для банды ублюдков во главе с господином Скипиным перемены в данном случае ничего хорошего не сулили, то Лана по пути в коттедж с трудом удерживалась от лихого перепляса с присвистом. Одно останавливало – неумение свистеть.
На этот раз господин директор был сдержан и суров, от игривой болтливости не осталось и следа. По озабоченному челу грозовыми тучами бродили мрачные мысли. Спотыкались, падали, тихо матерились и снова брели. Можно, конечно, было потерзать паршивца дурацкими расспросами, но тогда даже неумение свистеть не спасло бы, Лана непременно сорвалась бы в перепляс. Хотя, по большому счету (да и по малому тоже), повода для особой радости не было. Все получилось бы, не будь рядом с отцом скипинского стукача. А так неведомый аноним рисковал напрасно, кто бы он ни был. Себе-то не ври. Ты сразу поняла, кто звонил отцу. Ведь в памяти телефона, с которого пленница пыталась дать о себе знать, сохранился номер мобильника Мирослава Красича. А то, что он сказал только о доме, не упомянув о медицинском центре, вполне объяснимо. Кириллу нужны здешние препараты, чтобы жить. И разгрома лаборатории он не хочет. А думать, почему этот странный изувеченный и физически и морально человек вообще решился на такой риск, не хотелось. Коттедж, к которому Корнилов привел пленницу, был с трех сторон окружен тщательно подстриженными кустами жасмина. В конце мая и в июне здесь, наверное, от запаха цветов кружится голова. В крохотном дворике, сформированном душистыми зарослями, стояли диван-качели под тентом. – Миленько тут у вас, – светским тоном сообщила Лана. – Что? – послышался стук, шлепки и невнятная ругань – видимо, столкнулись от неожиданности мрачные мысли. – Где? Ох, простите, задумался. Вы что-то спросили? – Нет. – В общем, вот ваше временное жилье, – Корнилов поднялся по ступенькам, вытащил из кармана внушительную связку ключей и отпер дверь. – Проходите, располагайтесь, выбирайте любую комнату, коттедж в полном вашем распоряжении. Возможно, позже вам подселят еще одну даму, не возражаете? – Нет, – Лана равнодушно пожала плечами. – Места здесь вполне достаточно, чтобы не мешать друг другу. К тому же я не собираюсь торчать здесь долго, у меня, между прочим, дела, бизнес. – Ага, да, – похоже, снова пошел бродить. – Конечно. Через полчаса вам принесут обед, а пока – устраивайтесь. И директор, бренча связкой ключей в руке, торопливо вышел. Теперь можно было и песни попеть, и джигу сплясать, но почему-то не хотелось. Скипин, несмотря на комплекцию, существо верткое и скользкое. И звонок анонима наверняка представит происками врагов или конкурентов, подло воспользовавшихся бедой уважаемого Мирослава Здравковича. Так что в этой ситуации гарантирован только один положительный бонус: вряд ли Виктор Борисович в ближайшие дни появится на «объекте». И ежу понятно, не говоря уже об одном из самых опасных животных – диком кабане, что Кравцов теперь будет следить за всеми передвижениями попавшего под подозрение хозяина концерна «Скиф». Поэтому обещание пообщаться с пленницей вечерком господин Скипин вряд ли выполнит. Если только по телефону. Осмотреть коттедж Лана не успела, потому что принесли обед. Вместо ожидаемой тетушки в колпаке, похожей на столовскую раздатчицу, появился очередной клонированный охранник с пирамидкой плотно упакованных в цилиндр металлических судочков. Сразу повеяло казармой. Нет, носки у охранника не воняли, просто очень уж не сочетались эти судочки с хайтековским дизайном кухни. Выставив судочки на стол, клон молча повернулся и, даже не взглянув на девушку, вышел. Наверное, в программе не заложено было пялиться по сторонам. Готовили здесь неплохо, но с неведомым поваром Скипина изделия местных кулинаров сравниться не могли. Ну вот, помяни нечистика, и он тут как тут. Собирался ведь проблему утрясать, а сам телесами трясет, ввалившись без стука в дверь. Лана едва не поперхнулась сливовым компотом, когда дверь внезапно распахнулась и пол затрясся под могучей поступью разъяренного носорога. Именно так и выглядел дражайший Виктор Борисович, явив себя в очередной раз пленнице: маленькие, затерявшиеся в складках жира глазки налились кровавой злобой, на морде… ох, простите, на лице – выражение тупого остервенения, руки опять судорожно тискают воздух. Он подлетел к девушке и, выбив у нее из рук стакан с компотом, взревел: – Говори, сучка, что еще вы с ним затеяли?! В следующую секунду в раскалившуюся физиономию выплеснулся весь оставшийся компот. Холодненький такой, освежающий.
1|2|3|4|5|6|7|8|9|10